Тогда же я познакомился с Эрнстом Буссе, одним из руководителей бухенвальдской подпольной организации; теперь он занимал какую-то крупную должность не то в правительстве Тюрингии, не то в ЦК. В лагере я его не знал, но не раз о нем слышал. Говорили, что там он очень многих, прежде всего евреев, спас от гибели.
Когда я разговаривал с ними, конечно же, мы вспоминали эпизоды лагерной жизни и расспрашивали друг друга о судьбе общих знакомых. Но при этом почти каждый раз беседа переходила на темы злободневные: об искоренении последствий нацизма в Германии и установлении новых порядков, демократических и справедливых.Я видел: все это было их «пунктиком”, их символом веры, смыслом их жизни. Они были искренне и горячо увлечены поставленной перед собой целью. И потому каждая такая встреча была для меня праздником души: ведь я чувствовал себя, если не их соратником, то, во всяком случае, их единоверцем и помощником.
Какое-то время я считал, что так настроены все бывшие узники концлагерей, которые остались в советской зоне. Но оказалось, что я ошибался.
Смотри газель грузоперевозки тут.
Однажды после диспута в Доме молодежи, на котором я, как всегда, выступал, ко мне протолкался сквозь толпу улыбающийся парень, лицо которого сразу показалось мне очень знакомым. Ба! Да это же Фреди, один из тех слесарей, с кем я работал в одной лагерной команде в Моновице. Мы кинулись друг другу в объятия. Я смотрел на него радостными глазами. Тоже жив! ”А как остальные?” Да, Фреди встречал их уже после войны. Значит, не погибли. Хорошо!..